Навсика из Долины Ветров, или Прогулки По Воде.
В фильме есть несколько центральных моментов... то есть, не так. В фильме есть один главный момент, который повторяется 4 раза, каждый раз оставаясь неизменным по сути своей - меняется лишь масштаб. И момент этот [не]удивительным образом совпадает с популярным строчками из известной книги про подставление левой щеки ударившему по правой.
Читать полностьюВообще говоря, сложно найти такой образец человеческого поведения, который не питается страхом. Страхом смерти, страхом боли, страхом одиночества, страхом осуждения. Мы боимся, что нам откажут в уважении, в поддержке, что от нас уйдёт женщина или мужчина, что оставит здоровье, силы, сама жизнь, наконец. Мы постоянно ощущаем угрозу, постоянно вынуждены защищаться или убегать, или наоборот, нападать и вести себя агрессивно и угрожающе. Потому что это, как известно, лучшая защита (для тех, кто может её себе позволить). Эта пара, страх и агрессия, представляет собой одну из главных основ человеческого характера и поведения.
Это к тому, что главной темой «Наусики из Долины Ветров» является агрессия. И, соответственно, страх.
Фильм начинается с рассказа о том, что 1000 лет назад человечество, вконец озверев, устроило и едва пережило последнюю мировую войну. Фактически, это история Всемирного Потопа, перенесённая в будущее из прошлого. Ну или апокалипсис, не суть важно. В любом случае, цивилизации пришел конец, а то, что осталось, с трудом борется за выживание в основательно изгаженном мире. Причём, как это обычно и бывает, вина за бедственное положение человека возлагается им на окружающий мир, на землю, «проросшую тернами и волчцами», а никак не на самого человека, предварительно её ими усеявшего.
В фильме есть несколько центральных моментов... то есть, не так. В фильме есть один главный момент, который повторяется 4 раза, каждый раз оставаясь неизменным по сути своей - меняется лишь масштаб. И момент этот [не]удивительным образом совпадает с популярным строчками из известной книги про подставление левой щеки ударившему по правой.
Главная сцена номер один это приручение Тето. Момент ключевой момент, потому что самый прозрачный и понятный. Носитель агрессии – маленький зверёк, помесь белки и лисы с ладонь величиной. «На самом деле», конечно, он никакой не зверёк, фантастический символизм фильма велит рассматривать его как вполне человеческое существо, просто очень упрощенное, «маленькое». Очень маленькое – значит, такое, в котором помещаются лишь самые простые чувства и реакции, которые могут быстро меняться для пущей наглядности происходящего. Тето сильно напуган и враждебен, ничего хорошего для себя он не ожидает и истошно верещит, «ругаясь» и пугая страшного врага. Навсика уговаривает его не бояться, но всё же страх не зря основа поведения, одних слов тут всегда мало. Защитные реакции заставляют Тето отчаянно вцепиться Навсике в палец. И тут происходит нечто для него, маленького испуганного «человечка», невероятное – его "враг", который "угрожал" ему, от которого он ждал удара и которому он бросил свой отчаянный вызов, продолжил улыбаться. Не то что не ответил на агрессию агрессией, как это должно было произойти, но явно проигнорировал факт нападения, даже не отнял палец. «Вот видишь, ты был просто напуган, но больше не боишься» - говорит Навсика. Тето – очень маленькая модель человека, и он реагирует мгновенно, полностью преображаясь, и начинает вылизывать им же укушенный палец. Человек, которого ты «проклинал», будучи напуганным, «благословил» тебя в ответ; кого ты «ударил по левой щеке», с улыбкой подставил правую; весь твой маленький страх, без остатка, растворился в его (её) бездонном бесстрашии. Это чистая победа; обязательный для всех закон страха и агрессии нарушен. Квантор всеобщности сломался, потому что приведен контрпример: существует такой человек, который не боится. А значит, может быть и так, что этих людей больше одного. То есть, теоретически, способен не бояться и ты.
То же самое повторяется перед аварийной посадкой баржи с заложниками из Долины. Навсика глушит двигатель и снимает маску, чтобы её услышали, но здесь, конечно, два эффекта в одном. Снять маску в атмосфере токсичных испарений Моря Разложения почти равносильно смерти. Для троих заложников в почти неуправляемой барже, летящей навстречу ядовитому болоту, это зрелище совершенно невероятно, невозможно - они-то уже одной ногой в могиле, и не по своей воле - но где же это видано, чтобы человек опускал эту ногу в могилу сам? Это почти так же невероятно и удивительно, как .... правильно. Как для апостолов, которые отчаялись выжить в утлой лодочке в непогоду посреди озера, невероятно было вдруг увидеть Христа, спокойно и уверенно идущего к ним по воде. Но этой невозможной, нездешней уверенности хватило на всё - и Пётр пошёл по воде, и лодка благополучно пристала к берегу. То же и здесь – «Наша принцесса улыбается. Всё будет хорошо».
Третий эпизод случается почти немедленно после аварийной посадки в гуще Моря Разложения , в сцене с Кушаной, которая достаёт пистолет и начинает при помощи угроз и агрессии пытаться обезопасить своё положение. Навсика открыто сравнивает её с давешней лисобелкой. Боящаяся обнаружить свой страх, этот признак слабости, Кушана почти срывается, но тут появляются ому. Ому – угроза с которой справиться невозможно, от которой человек, не расставшийся с агрессией и страхом, может только панически бежать; она бы и побежала, если бы было куда, и если бы её не парализовал страх. Зато ей выдалась возможность наблюдать бесстрашие Навсики; она настолько потрясена, что, когда Навсика на глайдере улетает с толпой насекомых в поисках Асбеля, продолжает пораженно глядеть ей вслед и не видит больше ничего вокруг. Это не простая модель-зверёк, слом парадигмы не может произойти моментально, но видно, что догматы страха и агрессии в её душе были глубоко потрясены. В отличие от "невесомого" Тето и обожающих свою принцессу стариков-заложников, Кушана - вполне зрелая, независимая и сильная личность, чья инерция движет её в противоположную от Навсики сторону. Её обращение не может случится мгновенно, это было бы неправдоподобно, но она говорит позже Куротаве - "Если эта девочка действительно вернётся из Моря Разложения, то я бы хотела поговорить с ней".
Когда Навсика делает своё открытие насчёт истинного положения вещей на Земле и той роли, которую Море Разложения и насекомые играют в деле очищения планеты, её доселе малопонятное отношение к живым существам органично встраивается в теперь уже завершенную картину мира. Одновременно и роль людей в создании вообще любого зла – как мелкого, локального, так и глобального, планетарного масштаба - становится очевидной. То есть, помимо отсутствия концепции Бога в мультике (его место занимает планета сама по себе, её экосистема и жизнь вообще), моральная теория мультика в отношении агрессии становится неотличимой от христианской. Сюжет, тем временем, движется к развязке. Человеческая гордыня и агрессия снова воспроизвели «Всемирный Потоп» в местных масштабах. Если планета = Бог, то ому в символическом пространстве фильма однозначно соответствуют христианским ангелам, как хранителям, так и мстителям. Это агенты «божественной воли», исполнители её законов. Спровоцированные на стампеде, ослепленные яростью ому готовы уничтожить всё на своём пути. Навсика находит кораблик пежитских «провокаторов», которые истязают маленького ому. Мито собирается их расстрелять, но Навсика запрещает ему это делать. В качестве причины приводится следующее соображение – если маленький ому погибнет, остановить стампеде будет уже невозможно. В свете нашего анализа этот её ответ надо «перевести» так – кто-то обязан разорвать цепь агрессии и лишнего насилия, подобно тому, как и в предыдущих сценах кто-то обязан был остановить круговорот взаимного порождения агрессии и страха. Фактически, это ответ Юдхиштхиры, одного из главных героев классического индийского эпоса "Махабхарата" в ответ на просьбу братьев-пандавов и жены напасть на злодеев-кауравов, и пренебречь «добровольным» изгнанием, тем более что кауравы определенно не держат своей части договора с изгнанниками-пандавами и поступают беззаконно и жестоко :
Если проклятый проклинает, а наказанный учителем наказывает,
Если оскорбленный человек всех вокруг оскорбляет,
Если побитый бьет, а тот, кого мучат, отвечает мучениями -
То тогда в этом мире, где посеян, взошел и царит гнев, откуда быть месту жизни?
Титул Юдхиштхиры, "Аяташатру", переводится с санскрита как "Тот, У Кого Нет Врагов". Без колебания можно присвоить этот титул и принцессе из Долины Ветров.
Наконец, помимо «официально заявленной» выше причины запрета и его «перевода» на язык нашего анализа, из последнего вытекает и третий смысл. Готовится жервоприношение, по образу евангельского распятию Христа, в котором добровольной жертвой, Искупителем, станет Навсика. Такая жертва должна быть чиста и безгрешна, чтобы ни у одной инстанции, ни внутри фильма, ни вне его (среди зрителей) не было никакой возможности "списать" эту смерть на некую расплату за грехи и преступления (как пытались "схитрить" при попытке проанализировать схожую ситуацию три мудреца из Книги Иова). Неизбежность жертвы тоже очевидна - человек, последовательно идущий таким путём, рано или поздно попадёт в такую ситуацию, когда нужно либо убежать, спасая себя (и ничего кроме себя, т.е. речь идёт не о тактическом отступлении), либо погибнуть. Кстати, схожий выбор ставится перед кабанами из "Мононоке", за тем исключением, что их идеал - не сострадание ко всем живым существам, а верность своим традициям и долгу.
Итак, Навсика в одиночку и без оружия отбивает маленького, полумертвого и обезумевшего от боли ому, получая при этом множество ран и залезая одной ногой в кислотное озеро. Ому, будучи в некотором роде ангелом, реагирует моментально, как в самом начале Тето; он не обременён инерцией человеческой психики, никаких счетов с людьми как таковыми не имеет, и сразу понимает состояние и намерения Навсики, а в плане третьего, символического смысла – её жертвенную чистоту и, скажем так, пронзительную нравственную красоту.
Конечно, та сцена, где побежденные пежитцы опускают Навсику и спасенного маленького ому перед надвигающейся армадой, принципиально не сильно отличается от сцены приручения Тето. Та, у Кого Нет Врагов – неизменное состояние, которое не зависит от размера и страшности того, кто претендует на звание врага в данном конкретном случае, будь то маленький белколис или сотни тысяч тонн несущегося мяса и хитина. Бесстрашие Навсики, как и твердость Христа, проистекает не "изнутри" этого мира, оно не отсюда, потому и не подчиняется законам человеческой психики, вечно озабоченной жизнью, а значит и страхом. Навсика, как и Христос, как-бы знает что-то такое, что безмерно удивляет и обезоруживает тех, кто с ней сталкивается. Об этом чем-то и хочет поговорить с Навсикой Кушана, которую тоже коснулась эта загадочная сила.
"Свят кто слышал отголосок,
Дважды свят кто видел отражение,
Стократно свят у кого лежит в кармане то, что
Руками не потрогать, словами не назвать"
(Егор Летов, "Песенка о святости, мыше и камыше")
Или вот ещё:
...If you knew all that I knew,
My poor Jerusalem,
You'd see the truth,
But you close your eyes,
But you close your eyes.
While you live, your troubles are many, poor Jerusalem.
To conquer death you only have to die,
You only have to die.
("Jesus Christ Superstar")
Многие зрители отмечают, что сцена, где ому, символически «принявшие» искупительную жертву, воскрешают Навсику, является лишней. С точки же зрения нашей трактовки это не так. Концовка – не вполне традиционный «хэппи енд». Длинная параллель с Евангелием должна завершиться, что и происходит. Спаситель не просто спасает мир, но и оживает сам. Это больше, чем необходимая для детского фильма условность (представьте себе реакцию впечатлительных детей на конечную смерть такой главной героини!) - это попытка снова утвердить мысль о том, что любовь побеждает смерть. Не в том пошлом смысле, в каком из могилы Тристана вырастает шиповник, врастающий затем в могилу Изольды, а в том, что есть другая, особая любовь, которая не заканчивается после смерти, а лишь с торжеством утверждается после неё. Ну и, в общем, у Миядзаки получилось неплохо.